Православная церковь являет собой совершенный инструмент спасения человечества. Она открывает для каждого удивительные, непостижимые, радостные возможности. Находясь в униженном грехопадением, связанном страстями и болезнями, подчиненном времени и смерти состоянии, мы имеем возможность стать участниками «Общего дела», «Служения» Самому Богу. Божественная Литургия не просто обращена к вечности, она включена в неё. Это реальное начало Небесного Царства для каждого желающего.
Являясь делом Богодухновенным, имея в своем основании Любовь Бога к своему творению человеку, Литургия просто не может не быть обращена ко всему составу человеческих чувств. Церковь содействием Святого Духа безошибочно нашла и все чувственные идеалы, способствующие не только исправлению, но обожению человеческого падшего естества. Они-то и закрепились в симфонии церковных канонов. Характерно, что результатом каждой устойчивой ереси всегда становились искажение или потеря одного или нескольких составляющих служения чувств. Таким образом, у протестантов пение превращается в лишь «напоминание» о церковной музыке, а изобразительное искусство потерялось безвозвратно. Католицизм заметно остро переживает утрату иконописи. Создаются даже иконописные мастерские, работающие в византийско-русском стиле. Но католики упорно ищут место для иконы в оформлении храма, между тем, как икона не может не быть составляющей частью Литургии. Характерно при этом, что когда-то Римский престол был в первых рядах преодоления иконоборчества.
Но не для того я это говорю, чтобы мы, православные, кичились своим превосходством. Напротив, мне представляется, что мы переживаем очень опасные времена, которые даже невозможно характеризовать такими однозначными понятиями, как упадок или расцвет, кризис, даже революция в церковной культуре. Все перечисленные процессы церковь уже переживала или преодолевала. Речь идет об опасности утраты современной церковью той самой образной составляющей литургической жизни.
И опасность эта исходит от нас самих. Она проявилась в связи с расширением церковного бытия в постсоветском пространстве, с относительно активным храмостроительством (почему относительно? Просто уничтожались храмы гораздо активней и усердней, чем теперь строятся), в связи с прославлением множества новых мучеников и исповедников, с обращением многих людей к духовности. Сейчас чрезвычайно возросла потребность в иконах, а также произведениях других видов церковного искусства.
Но происходит это в условиях упадка религиозно-культурного воспитания. Его буквально изгоняли (а последние два столетия декларативно) из всех сфер просвещения, светскость школы давно стала важнейшим политическим принципом. Но этого мало. Чтобы закрепить результат, дискредитируется и вся область эстетического воспитания. По большому счету оно сводится к обучению распознавать разного рода рекламные образы, знаки и слоганы. Приоритетными эстетическими направлениями стали кич, «попса», слащавость всякого рода. При этом нужно признаться, что в спектр низкопробной художественной продукции, которая и воспитывает современный эстетический вкус, легко включаются тиражированные иконочки. На основание искаженного зрительного опыта, таковые эстетические предпочтения переносятся и на убранство храмов и на весь церковный художественный ряд.
Здесь уже теряет смысл спор о том, должна ли быть каноничной форма, стиль, техника, или каноничность — удел исключительно иконографии. На него просто никто не обращает внимания. Все проблемы церковного художественного спроса легко решает околоцерковный бизнес. Он удовлетворяет самый взыскательный вкус. Использует для этого все возможные рекламные линии. Не гнушается и понятиями каноничности, традиционности. Использует их там, где выгодно. Все это стало предметом рекламных спекуляций. Например весьма выгодно оказалось канонизировать темперную технику, обратную перспективу. А если это не выгодно, то о требованиях канона можно и умолчать. Тем более, если представления о них весьма поверхностные.
Каноны церковного искусства сложились уже в первые века христианства. Да, менялись стили, эстетические предпочтения, в том числе и в православном мире. На смену содержательной глубине классического иконописания пришла всяческая поверхностная «фрязь» (с запада, конечно), затем барокко, рококо, академизм, даже модерн. Конечно, все это свидетельствовало об обмирщении православного общества. Но искусство все еще оставалось в литургической практике. Все стилистические новации формировались внутри Церкви, согласовывались с ее авторитетом. Именно она была пусть не бескомпромиссным, но старательным блюстителем канонов.
Современная иконопись свою каноничность черпает в практике не литургической, а экономической. Авторитет церкви практически не учитывается, да его почти и нет из-за эстетической безграмотности клира и прихожан. В результате, мы во многих случаях имеем дело в современных храмах не с канонами, не с классическим или академическим, или каким-либо другим стилем, а со стилизацией, которая соответствует эстетическим интересам заказчика, с иконописной подделкой художественных приемов того или иного исторического иконописного стиля. Часто стилизаторы используют и каноны церковного искусства. Но это механическое использование. Может ли оно иметь что-то общее с «Богословием в красках»!?
Хочется отметить, что в такой ситуации уже нет проблем с заменой икон репродукциями, тем более, что техника репродуцирования сейчас достигла весьма высокого уровня. И лучше в храме иметь репродукцию достойного образца, чем выхолощенную подделку под икону даже классического стиля.
Итак канон, являясь важнейшим инструментом ценностной (в том числе и эстетической) ориентации всего православного общества, становится беспомощным в условиях его непонимания, неприятия, своевольного истолкования, небрежного и, тем более, корыстного отношения.
Стиль, как выражение эстетического единства общества в тех или иных исторических, политических, религиозных условиях, становится бессмысленным из-за понижения интеллектуального уровня чувственного восприятия.
Все эти функции берет на себя стилизация, она легко приспосабливается к требованиям заказчика и выдает продукт, похожий на соответствие канонам, стилям и, главное, вполне удовлетворяет эстетические предпочтения целого спектра потребителей, которыми незаметно для себя становимся все мы.
В такой ситуации несомненна важность тех научных трудов, которые восполняют систему идеалов христианской культуры. Но это, к сожалению, касается только маленькой части современной Церкви. Я имею в виду Церковь в широком понимании, ведь ее составляют все крещеные православные.
Исправить положение может только одно. Мы должны ясно определиться с целями религиозного церковного искусства. Более того, мы должны потрудиться, и хотя бы попытаться поставить на свое место такие понятия, как «украшение храмов», «сохранение и развитие традиций», и даже «соблюдение канонов». В условиях самодовольства современного церковного общества они стремятся стать центром внимания вместо того, чтобы выполнять свою функцию — быть инструментом сохранения церковного эстетического благочестия.
Единственной целью всех церковных искусств изначально было и должно остаться участие в многогранной благодатной Литургической жизни. И если произведение не преследует этой цели, то ему не место в православном храме. Для него найдется музей или клуб. Искусство каноническое призвано обеспечить полномерное участие каждого человека, в Божественной Литургии, будь он изографом или зрителем, музыкантом или слушателем. Ради этого Господь насадил спасающую нас Церковь.
Протоиерей Владимир Артамонов
Просмотров (9)
Новости Патриархии
